Тогда Директор набрал другой номер.

— Дюк? — сказан он. — Дюк, кажется, я решил нашу проблему. Да, у меня есть для тебя кое-что. И это может сработать.

Глава 30

Полное возмещение ущерба

1

Это был просто какой-то аттракцион типа «ожившие картинки». Когда Мезенцева в третий и последний раз обыскали и запустили в длинный зал, напоминавший комнату для совещаний в фирме средней руки, он увидел знакомые лица, но до той минуты эти лица были для него либо просто фотографиями, либо мимолетными образами из прошлого. Теперь все они оказались живыми людьми, они пристально смотрели на него, и Мезенцеву стало не по себе.

— Здравствуйте, — сказал Мезенцев, думая, что вежливость не помешает даже у ворот ада — там, где и терять нечего, и находок не светит.

Никто ему не ответил, повисла холодная пауза, которую нарушил вошедший вслед за Мезенцевым Коля. Сейчас ему было не до орешков, что подчеркивало серьезность момента.

— Вот это тот самый Вася, который... — начал Коля.

— Мы поняли, — сказал Леван. Он сидел по левую сторону стола, и Мезенцев не сразу признал в нем того кавказца с сигарой в зубах, который сетовал по поводу испорченного пиджака в коридоре дагомысского отеля. Если Левана и не коснулся скальпель пластического хирурга, то кто-то другой над его внешностью точно поработал, и теперь Леван Батумский выглядел почти как убеленный сединами немецкий бюргер, донельзя скучный в своем законопослушании.

Это впечатление нарушилось, когда Леван заговорил, потому что с голосом ничего сделать было нельзя, и от его властных интонаций веяло холодом. Каждое слово содержало в себе скрытое послание — я имею право так говорить, и лучше вам сразу с этим смириться, иначе за последствия я не отвечаю.

С правой стороны стола сидел Жора Маятник, и трудно было придумать кличку, более не подходящую для этого человека. Быть может, в молодости Гриша и имел привычку переминаться с ноги на ногу, но сейчас это был полный немолодой мужчина, который развалился в кресле и в очень медленном ритме стучал по столу толстыми пальцами. К толстым пальцам прилагались массивные перстни, а к мрачной физиономии Жоры прилагался черный атласный пиджак, черная же шелковая рубашка и темно-серый шейный платок — будто Гриша то ли недавно вернулся с похорон, то ли на них собирался.

Учитывая деликатный характер миссии Мезенцева, костюм Жоры Маятника показался ему плохим предзнаменованием.

Рядом с Леваном сидел тот самый здоровяк со шрамом на лбу, с которым Мезенцев уже сталкивался дважды — в Дагомысе и в Москве.

У Жоры за спиной стоял не менее угрожающего вида сутулый мужчина с сигаретой в руке. Он бросил краткий оценивающий взгляд на Мезенцева и процедил, чуть повернув голову к Левану:

— Почему он один? Где эта тварь?

— Тварь? — Леван задумался. — Это не очень хорошее слово. Ведь мы говорим про девушку, которая сильно любит своего отца. Если бы у тебя, Гриб, была бы дочь, тебе была бы приятна такая любовь.

— Слава богу, у меня нет дочери, — с непонятной злостью ответил Гриб, стряхивая пепел. — А когда я хочу сделать себе что-нибудь приятное, я заказываю себе шестнадцатилетних тайских близняшек, и они делают мне приятно.

Жора одобрительно хмыкнул и вернул лицу прежнее сумрачное настроение.

— И все-таки, Леван, где дочь Генерала? В глазки бы ей посмотреть, — не унимался Гриб, а Мезенцев продолжал стоять, словно ученик, вызванный на педсовет и попавший в разгар педагогических разборок.

— Был уговор, — сказал Леван. — Обговариваем условия без нее, с этим вот... Васей. Она соглашается на все, что мы тут решим. В обмен на гарантии безопасности. Ты ее увидишь, Жора, один раз. И ты ей ничего не сделаешь. Она принесет тебе извинения. Но сегодня ее не будет. И ты должен ее понять. Она тебя боится.

— Она правильно делает, что меня боится, — пробасил Жора Маятник. — Ей крупно повезло, что она вообще живая из Питера ноги унесла. Чуть-чуть ее мои ребята не накрыли... Так что никаких разговоров я бы с ней не стал вести, если бы не Леван. Я вообще после Дагомыса... — Он сделал многозначительную паузу, и Леван ответил не менее значимым:

— Да уж.

— Чтобы я после Дагомыса терпел такие веши... — Жора отрицательно помотал головой. — Нет, я тут только потому, что меня попросил Леван. А у Левана у самого сейчас столько проблем, что...

— Не надо про мои проблемы, — вежливо попросил Леван. Он махнул рукой в сторону Мезенцева и небрежно бросил: — Ну давай. Говори, что должен...

Коля сзади слегка двинул Мезенцева кулаком в спину, но напоминание было излишним, и Мезенцев начал говорить.

Он поблагодарил всех уважаемых людей, которые оторвались от своих важных дел и собрались здесь, чтобы решить это досадное недоразумение...

Он попросил их понять состояние молодой девушки, которая внезапно потеряла горячо любимого отца. Только душевным потрясением можно объяснить те глупости, которые она успела наделать.

Он передал им, что Елена Стригалева извиняется перед присутствующими и потом повторит свои извинения лично. Она отказывается от всех своих обвинений в адрес присутствующих и готова компенсировать им моральный и материальный ущерб, а также исполнить другие требования, если таковые последуют...

— А по-русски ты не мог это сказать, Вася? — недовольно пробурчал Жора Маятник. — Ты что, юрист, что ли? Мы с Леваном юристов не любим...

— Но по сути ты согласен? — спросил его Леван.

— Суть в сумме, — хмыкнул Жора Маятник.

— Давай обсудим сумму, только не будем пускать девушку по миру, ладно? Ты же знал Генерала, он был нормальный мужик.

— Был... — философски заметил Маятник. — Все-таки интересно, кто же его завалил... Что ты на меня зыркаешь? — Этот вопрос адресовался Мезенцеву. — Не я это, не я. И не Леван. Так и передай своей сучке.

— В этом блядском Дагомысе такое творилось тогда, — подхватил Левая. — Такое творилось, что мы сами чудом живыми ушли.

— Точно, — согласился Маятник, и Гриб за его спиной молча кивнул.

А Мезенцев вдруг впервые подумал о тех людях, которые выводили Левана и его компанию из-под огня, попутно пристрелив белобрысого «племянника» Инги. Это были явно не люди самого Левана, и эти люди вообще вряд ли принадлежали к криминальному миру. Их можно было принять за спецподразделение ФСБ, но Мезенцев знал, и Лена позже подтвердила ему это, что силовики примчались в отель, когда все уже было кончено...

Мезенцеву не нужен был ответ на вопрос, кто убил Генерала, но вот узнать, что же черт побери еще творилось в тот день в отеле, он бы не отказался.

Но сначала нужно было вытащить Лену из-под удара.

— Садись, Вася. В ногах правды нет. Потому что ее вообще нигде нет, — сказал Леван. — А мы пока поговорим о главном. О деньгах...

Коля немедленно подтолкнул Мезенцева к деревянному стулу с высокой спинкой, стоявшему во главе стола. Мезенцев подумал, что хорошо бы потом треснуть Колю по роже за эти тычки. Хорошо, но нереально.

Леван, Гриша и Гриб тихо переговаривались между собой, здоровяк со шрамом на лбу молча глядел на Мезенцева, а тот ждал, когда этот кошмар кончится.

И в этот момент дверь за спиной Мезенцева открылась.

2

Дверь открылась, и Мезенцеву на миг показалось, что оттуда потянуло холодом. Но это было сущей ерундой, потому что вторую неделю стояла натуральная летняя жара, и все цвело и пело в окрестностях подмосковного пансионата, где проходила встреча по урегулированию «маленького недоразумения», едва не стоившего жизни Грише Маятнику.

Кто-то вошел в комнату, но это не сразу заметили увлекшиеся денежным вопросом Леван, Гриша и Гриб. Здоровяк со шрамом кашлянул, и только тогда Леван поднял взгляд на вошедшего.

И улыбнулся. Так широко и искренне, что Мезенцев и вообразить себе не мог, что такое возможно.

— Миша! — сказал Леван. — Ну давай, проходи скорее...